Неточные совпадения
«Мы полагаем, что настало время, когда история повелительно требует от честных и разумных русских
людей, чтобы они подвергли это самобытное всестороннему
изучению, безбоязненной критике.
Начиная жизнеописание героя моего, Алексея Федоровича Карамазова, нахожусь в некотором недоумении. А именно: хотя я и называю Алексея Федоровича моим героем, но, однако, сам знаю, что
человек он отнюдь не великий, а посему и предвижу неизбежные вопросы вроде таковых: чем же замечателен ваш Алексей Федорович, что вы выбрали его своим героем? Что сделал он такого? Кому и чем известен? Почему я, читатель, должен тратить время на
изучение фактов его жизни?
Но это
изучение произойдет когда-нибудь после, уже на досуге, и когда вся трагическая безалаберщина нашей настоящей минуты отойдет на более отдаленный план, так что ее уже можно будет рассмотреть и умнее, и беспристрастнее, чем, например,
люди, как я, могут сделать.
Белинский — самая деятельная, порывистая, диалектически страстная натура бойца, проповедовал тогда индийский покой созерцания и теоретическое
изучение вместо борьбы. Он веровал в это воззрение и не бледнел ни перед каким последствием, не останавливался ни перед моральным приличием, ни перед мнением других, которого так страшатся
люди слабые и не самобытные, в нем не было робости, потому что он был силен и искренен; его совесть была чиста.
Учитель немецкого языка, Кранц… Подвижной
человек, небольшого роста, с голым лицом, лишенным растительности, сухой, точно сказочный лемур, состоящий из одних костей и сухожилий. Казалось, этот
человек сознательно стремился сначала сделать свой предмет совершенно бессмысленным, а затем все-таки добиться, чтобы ученики его одолели. Всю грамматику он ухитрился превратить в
изучение окончаний.
Соскучившись развлекаться
изучением города, он почти каждый день обедал у Годневых и оставался обыкновенно там до поздней ночи, как в единственном уголку, где радушно его приняли и где все-таки он видел человечески развитых
людей; а может быть, к тому стала привлекать его и другая, более существенная причина; но во всяком случае, проводя таким образом вечера, молодой
человек отдал приличное внимание и службе; каждое утро он проводил в училище, где, как выражался математик Лебедев, успел уж показать когти: первым его распоряжением было — уволить Терку, и на место его был нанят молодцеватый вахмистр.
То были, — так как теперь это не тайна, — во-первых, Липутин, затем сам Виргинский, длинноухий Шигалев — брат госпожи Виргинской, Лям-шин и, наконец, некто Толкаченко — странная личность,
человек уже лет сорока и славившийся огромным
изучением народа, преимущественно мошенников и разбойников, ходивший нарочно по кабакам (впрочем, не для одного
изучения народного) и щеголявший между нами дурным платьем, смазными сапогами, прищуренно-хитрым видом и народными фразами с завитком.
— Посвятив мою энергию на
изучение вопроса о социальном устройстве будущего общества, которым заменится настоящее, я пришел к убеждению, что все созидатели социальных систем, с древнейших времен до нашего 187… года, были мечтатели, сказочники, глупцы, противоречившие себе, ничего ровно не понимавшие в естественной науке и в том странном животном, которое называется
человеком.
Делают они это, потому что находятся в подобном же церковным
людям заблуждении о том, что они обладают такими приемами
изучения предмета, что, если только употреблены эти приемы, называемые научными, то не может уже быть сомнения в истинности понимания обсуживаемого предмета.
Служив при одном из самых набожных царей русских, Замятня-Опалев привык употреблять в разговорах, кстати и некстати, изречения, почерпнутые из церковных книг, буквальное
изучение которых было в тогдашнее время признаком отличного воспитания и нередко заменяло ум и даже природные способности, необходимые для государственного
человека.
При
изучении истории великих
людей мы обыкновенно впадаем в маленькую иллюзию, мешающую ясности нашего взгляда.
Человеку, не приготовленному специальным
изучением новейшей эстетики, странно будет услышать второе доказательство, приводимое в подтверждение того, что так называемое прекрасное в действительности не может быть прекрасно в полном смысле слова.
Не так говорят очень многие
люди, посвятившие свою жизнь
изучению искусства и опустившие из виду природу.
В кружке, куда входили еще трое или четверо юношей, я был моложе всех и совершенно не подготовлен к
изучению книги Дж. Стюарта Милля с примечаниями Чернышевского. Мы собирались в квартире ученика учительского института Миловского, — впоследствии он писал рассказы под псевдонимом Елеонский и, написав томов пять, кончил самоубийством, — как много
людей, встреченных мною, ушло самовольно из жизни!
Таким образом, от идеи своего народа и государства
человек, не останавливающийся: в своем развитии, возвышается посредством
изучения чужих народностей до идеи народа и государства вообще и, наконец, постигает отвлеченную идею человечества, так что в каждом
человеке, представляющемся ему, видит прежде всего
человека, а не немца, поляка, жида, русского и пр.
Ведь это можно в насмешку повторять слова щедринской талантливой натуры, что «русский
человек без науки все науки прошел», в насмешку можно сказать, что г. Кокорев, не имея никаких познаний, внезапно написал гениальное сочинение о предмете, который от других обыкновенно требует продолжительных занятий и серьезного
изучения.
Мне иногда бывает его жаль. Жаль хорошего
человека, у которого вся жизнь ушла на
изучение тоненькой книжки устава и на мелочные заботы об антабках и трынчиках. Жаль мне бедности его мысли, никогда даже не интересовавшейся тем, что делается за этим узеньким кругозором. Жаль мне его, одним словом, той жалостью, что невольно охватывает душу, если долго и пристально глядишь в глаза очень умной собаки…
Венеровский. Да-с, Любовь Ивановна, моя женка миленькая. Другим знание всего того, что я вам сообщил, дается трудом и борьбой и глубоким
изучением, и то редкие, сильные характеры усвоивают себе это учение так полно и ясно, как я его понимаю, а вам, моя миленькая счастливица, все это дается легко. Только слушать, воспринимать, и вы сразу станете на ту высоту, на которой должен стоять
человек нового времени. Да бросимте словопрения! Мы теперь одни несвободны. (Садится ближе.)Что ж вы не пьете, моя касатынька?
Репетиция началась и продолжалась в полном порядке, и только Матрена Матвевна, несмотря на твердое и прилежное
изучение роли, все еще сбивалась; в этом виноват был отчасти суфлер, в которые Аполлос Михайлыч выбрал своего управляющего,
человека, хорошо читающего и очень аккуратного; но аккуратность-то эта именно и вредила тут.
Действуя же бургонским точно таким же образом, то есть отправляя его через желудок в вены и оттуда в голову, выходит результат совсем иной:
человек делается мрачен, несообщителен, более склонен к ревности, нежели к любви, к раскаянию, нежели к наслаждению, к плачу о грехах мира сего, нежели к снисхождению, — для меня тут ключ к психотерапии, и вот я десятый год, не щадя ни издержек, ни здоровья, занимаюсь постоянно
изучением действия на умственные способности вышеозначенных медикаментов и разных других.
Восприняв чувственно и умозрительно силу стихий, Восток обоготворил их и безвольно подчинился им, покорный всякой силе, тогда как
люди Западной Европы, овладевая энергией природы посредством
изучения ее, стремятся подчинить и подчиняют эту энергию интересам и разуму
человека.
Уже с XIII века Западная Европа решительно и упорно приступила к поискам новых форм мысли, к
изучению и критике восточного догматизма, а у нас в XVII веке требовалось, чтобы «никто из неученых
людей в домах у себя польских, латинских и немецких и люторских, и кальвинских, и прочих еретических книг не имел и не читал.
Предметом нашего
изучения стал живой, страдающий
человек.
Жизнь проделывает над
человеком свои опыты и, глумясь, предъявляет на наше
изучение получающиеся результаты.
Ум укрепляется
изучением нужного и важного для
человека и расслабляется
изучением ненужного и ничтожного решительно так же, как тело укрепляется или расслабляется свежим или гнилым воздухом или пищею.
В момент создания
человека, Святой, да будет Он благословен, говорит миру: «Мир, мир! знай, что ты, как и управляющие тобою законы, существуете только силой Закона: поэтому Я сотворил
человека и водворил его у тебя, дабы он посвящал себя
изучению Закона.
А раз это так, то насколько же важнее серьезное и внимательное
изучение той физиологической почвы, на которой вырастает жизнеотношение
людей, чем
изучение их мыслей и чувств самих по себе.
Заметив, что молодой
человек выказывает большую склонность к
изучению военного искусства, она отправила его в Берлин, где он и получил блистательное военное образование».
Обратившись к
изучению подсознательного, мы находим там libido, с рождения присущее
человеку, и неудовлетворенное половое влечение, находим постоянно терпящее поражение в жизни стремление к преобладанию и власти, находим ressentiment, больное самолюбие, всю жизнь получающее уколы, порождающее обиду и зависть.
Манера англичан и англичанок мямлить и искать слов может на нервного
человека действовать прямо убийственно. Но все-таки в три недели, проведенные мною в постоянной беготне и разъездах по Лондону, я значительно наладил свое ухо. С уха и должен каждый приступающий к
изучению английского начинать и проходить сейчас же через чисто практическую школу.
"Ребенок"как раз написан был в ту полосу моей интимной жизни, когда я временно отдавался некоторому «духовному» настроению. Влюбленность и жизнь в семействе той очень молодой девушки, которая вызвала во мне более головное, чем страстное чувство, настраивали меня в духе резко противоположном тому научному взгляду на
человека, его природу и все мироздание, который вырабатывался у меня в Дерпте за пять лет
изучения естественных наук и медицины.
В самом деле: если существование
людей изменяется только вследствие общих законов их животного существования, то
изучение тех законов, которым оно и так подчиняется, совершенно бесполезно и праздно.
Гибнут добросовестные труженики, посвящающие свою жизнь на
изучение почти ненужного, гибнут материальные силы
людей, направляясь туда, куда не нужно, гибнут молодые поколения, направляемые на самую праздную деятельность Киф Мокеевичей, возведенную на степень высшего служения человечеству.
Такое
изучение подобно тому, что бы делал
человек, внимательно изучая все изменения и движения тени живого существа, предполагая, что причина движения живого существа заключается в изменениях и движениях его тени.
Совершенно справедливо то, что знание видимого нам проявления существования
людей в истории может быть поучительно для нас; что точно так же может быть поучительно для нас и
изучение законов животной личности
человека и других животных, и поучительно
изучение тех законов, которым подчиняется само вещество.
Не имея в виду главной цели знания, —
изучения того разумного закона, которому для его блага должна подчиняться личность
человека, — так называемые ученые этого разряда самой целью, которую они ставят для своего
изучения, изрекают приговор о тщете своего
изучения.
Во всяком случае, на них смотрели как на писателей, равнодушных к политическому положению Франции, баричей, дилетантов, занимающихся разными тонкостями,
изучением XVIII века не с целью какой-нибудь политической и социальной пропаганды, а с брезгливым дилетантизмом
людей сытых, довольных, не обращающих внимания на то, что тогда делалось во Франции.
Изучение законов, управляющих существованием животных, растений и вещества, не только полезно, но необходимо для уяснения закона жизни
человека, но только тогда, когда
изучение это имеет целью главный предмет познания человеческого: уяснение закона разума.
Вместо того, чтобы изучать тот закон, которому, для достижения своего блага, должна быть подчинена животная личность
человека, и, только познав этот закон, на основании его изучать все остальные явления мира, ложное познание направляет свои усилия на
изучение только блага и существования животной личности
человека, без всякого отношения к главному предмету знания, — подчинению этой животной личности
человека закону разума, для достижения блага истинной жизни.
Заблуждение, что видимый нами, на нашей животной личности совершающийся, закон и есть закон нашей жизни, есть старинное заблуждение, в которое всегда впадали и впадают
люди. Заблуждение это, скрывая от
людей главный предмет их познания, подчинение животной личности разуму для достижения блага жизни, ставит на место его
изучение существования
людей, независимо от блага жизни.
Изучение всего этого важно для
человека, показывая ему, как в отражении, то, что необходимо совершается в его жизни; но очевидно, что знание того, что уже совершается и видимо нами, как бы оно ни было полно, не может дать нам главного знания, которое нужно нам, — знания того закона, которому должна для нашего блага быть подчинена наша животная личность.
Ложное познание, не имея в виду этого главного предмета знания, направляет свои силы на
изучение животного существования прошедших и современных
людей и на
изучение условий существования
человека вообще, как животного. Ему представляется, что из этих
изучений может быть найдено и руководство для блага жизни человеческой.
Наблюдения так сложны, так многообразны, так запутанны, так много времени и усилия тратится на них, что
люди понемногу забывают о первоначальной ошибке признания части предмета за весь предмет и под конец вполне убеждаются, что
изучение видимых свойств вещества, растений и животных и есть
изучение самой жизни, той жизни, которая, познается
человеком только в его сознании.
При предположении же о том, что жизнь
человека есть только его животное существование, и что благо, указываемое разумным сознанием, невозможно, и что закон разума есть только призрак, такое
изучение делается не только праздным, но и губительным, закрывая от
человека его единственный предмет познания и поддерживая его в том заблуждении, что, исследуя отражение предмета, он может познать и предмет.
В этом стремлении к благу и состоит основа всякого познания о жизни. Без признания того, что стремление к благу, которое чувствует в себе
человек, есть жизнь и признак всякой жизни, невозможно никакое
изучение жизни, невозможно никакое наблюдение над жизнью. И потому наблюдение начинается тогда, когда уже известна жизнь, и никакое наблюдение над проявлениями жизни не может (как это предполагает ложная наука) определить самую жизнь.
Человеку полезно изучать и материал и орудие своей работы. Чем лучше он познает их, тем лучше он будет в состоянии работать.
Изучение этих включенных в его жизнь видов существования — своего животного и вещества, составляющего животное, показывает
человеку, как бы в отражении, общий закон всего существующего — подчинение закону разума и тем утверждает его в необходимости подчинения своего животного своему закону, но не может и не должен
человек смешивать материал и орудие своей работы с самой своей работой.
Суворов был вполне русский
человек — погрузившись в солдатскую среду для ее
изучения, он не мог не понести на себе ее сильного влияния. Он сроднился с ней навсегда; все, на что он находил себе отголосок в ее натуре, выросло в нем и окрепло или же усвоилось и укоренилось. В бытность свою солдатом он изучал во всей подробности воинские уставы и постановления, бывал постоянно на строевых учениях и ходил в караул.
Для того же, чтобы они никогда уже не догадались, что единое нужное для них — это установление законов жизни, которое указано в учении Христа, я внушаю им, что законов духовной жизни они знать не могут и что всякое религиозное учение, в том числе и учение Христа, есть заблуждение и суеверие, а что узнать о том, как им надо жить, они могут из придуманной мною для них пауки, называемой социологией, состоящей в
изучении того, как различно дурно жили прежние
люди.
Наука не позволяет нам также сделать скачок от времени Петра Великого ко времени Екатерины II; она заставляет нас с особенным любопытством углубиться в
изучение этого периода — посмотреть, как Россия продолжала жить новою жизнью после Петра Великого, как разбиралась она в материале преобразований без помощи гениального императора, как нашлась в своем новом положении, с его светлыми и темными сторонами, так как в жизни
человека и в жизни народов нет возраста, в котором не было бы и тех и других сторон.
Так что вместо того, чтобы им самим, по учению Христа, постараться жить лучше, они думают, что им надо только изучить жизнь прежних
людей, и что они из этого
изучения выведут общие законы жизни, и что для того, чтобы жить хорошо, им надо будет только сообразоваться в своей жизни с этими выдуманными ими законами.